РУССКОЕ СЛОВО

Страшные и загадочные события предваряли на Руси наступление века семнадцатого, переломного в нашей истории. Собранные во едино Иваном III русские земли превратили Великое княжество Московское в сильное, неудержимо развивающееся государство. Прирастая новыми землями и народами, княжество еще более окрепло при Иване Грозном, первом русском царе, - Царство Московское уверенно занимало одну из главенствующих позиций в мировой политике. Однако у сильной власти была и другая, мало приглядная сторона. Усиление государства далось ценой большой крови, всевозрастающие военные траты и неуемная алчность бояр легли на народ тяжким бременем. Внешне могучее царство оказалось колоссом на глиняных ногах.

Опричнина Ивана Грозного приглушила, но не извела ядовитые ростки былых междоусобиц, - разлад между боярами и средне и мелкопоместным дворянством постепенно достигал своего опасного предела. Загадочная смерть в древнем Угличе маленького царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного и Марии Нагой породила волну пересудов. Многие обвиняли в гибели царственного ребенка Бориса Годунова, а в народной среде, наоборот, активно насаждались слухи о том, что царевич спасся и скрывается где-то до лучших времен.

Казалось, сама природа то ли божьей карой наказывала страну за потоки пролитой крови своих граждан, то ли испытывало новое государство на прочность. Небывалые дожди лета 1601 года, сменившиеся в середине августа неслыханно ранними и лютыми морозами, погубили на корню все посевы. На следующий год ситуация повторилась, собранный по зерну для посева хлеб погиб, начался «великий глад». Правительство Бориса Годунова предпринимало отчаянные попытки облегчить народное положение, выдавая нуждающимся деньги и хлеб из «государевых житниц», но и без того скудные запасы разворовывались боярами и чиновниками. В народе все более нарастал ропот, начались голодные бунты.

Обстановку усугубили и откровенно не вовремя изданные указы о крестьянском выходе. Двусмысленный и путаный закон декларативно позволял крестьянам покидать своих обнищавших хозяев и переходить к богатым, крупным землевладельцам. Это внесло еще большую сумятицу: началось массовое бегство крепостных. Масла в огонь подлил и царский указ о разрешении отпуска на волю холопов, которых владельцы были не в состоянии прокормить и попросту выгоняли из своих хозяйств.

Толпы обнищавшего народа, спасаясь от голода, устремились на окраины государства, но и здесь положение было не многим лучше, на дорогах стали пошаливать разбойники. Начались грабежи и вблизи Москвы, с которыми правительственные карательные отряды были просто не в состоянии справиться. Вскоре разрозненные народные выступления вылились в вооруженное восстание под предводительством беглого крепостного Хлопка, которое удалось подавить с большим трудом. В стране фактически началась гражданская война, которую современники назвали Смутой.

Ослабленная Русь казалась легкой добычей. Осенью 1604 года хорошо вооруженные, закаленные в боях шведские и польские войска с примкнувшими к ним авантюристами всех мастей вступили в российские пределы. Их ставленник, бывший мелкопоместный дворянин и беглый монах Гришка Отрепьев, объявив себя чудесно спасшимся царевичем Дмитрием, заявил права на Московский престол. Щедрый на обещания проходимец сумел привлечь к себе и часть обнищавшего народа, - многим казалось, что их извечная наивная вера в справедливого, доброго царя наконец-то обрела воплощение. Примкнули к интервентам и некоторые из дворян и даже бояр. Не столько не понимая сути происходившего, сколько желая свергнуть неугодную им династию Годуновых, алча новых богатств и не на шутку напуганные народными выступлениями, они возлагали на агрессоров большие надежды. Но на деле все оказалось совсем иначе. Орда Лжедмитрия I принялась грабить русские города, разорять монастыри, насиловать и убивать простой люд, лишая его последнего имущества.

Смерть Бориса Годунова и последовавшее вскоре за ней свержение его сына Федора восставшим народом окрылило Лжедмитрия, потерпевшего к тому времени сокрушительное поражение от царских войск под Севском близ Новгород-Северского. Поддержанное одурманенной сомнительной свободой и развращенной годами грабежей и убийств частью населения, Отрепьев собрал новое, еще большее войско и двинулся на Москву. По пути орда разрасталась как снежный ком, самозванцу присягали на верность все новые города, а обезумевшие от потоков крови крестьяне вырезали целые дворянские роды, верные Годуновым.

В столицу «добрый государь Дмитрий Иванович» вошел победителем на пике своей популярности. Однако скоропалительно венчанный на царство 21 июля 1605 года Отрепьев очень быстро показал свое истинное лицо. Мнимые послабления народу, мало облегчили положение простых людей, а демонстративный переход Лжедмитрия в католичество, его женитьба на Марине Мнишек, кощунственное поведение поляков в православных храмах на фоне полнейшего пренебрежения нового правителя отечественными традициями, стремление окатоличить население не могли не вызвать широкого возмущения. Но как любой из «оказавшихся в случае» выскочек Лжедмитрий 1 был уверен в собственной исключительности, списывая грозный народный ропот на дикость холопов и происки недобитых врагов.

Чашу народного терпения переполнили нелепые планы «великих деяний»: «победоносной» войны против Турции, обладавшей тогда едва ли не самой мощной армией в мире, и поход против своего фактического хозяина, польского короля Сигизмунда III, отказавшегося признать за проходимцем самопровозглашенный императорский титул. Уже 17 мая 1606 года народное восстание вышвырнуло интервентов из Кремля, а прахом убитого узурпатора выстрелили из пушки в сторону Польши. Перепуганные бояре, стремясь взять ситуацию под контроль, уже через два дня объявили новым царем беспринципного престарелого интригана князя Василия Шуйского. Но это было не окончание Смуты, а лишь ее мрачная прелюдия, - Россию ждали еще более страшные испытания.

 

........................................................................................

 

Новый правитель Шуйский пытался восстановить прежний порядок, не принимая в расчет царящие в стране настроения и абсолютно не считаясь с интересами ни мелкопоместных дворян, ни их холопов. Такой подход не мог найти широкой поддержки и вызвал лишь новые волнения и беспорядки. Остатки разгромленного войска первого самозванца зализывало раны под Путивлем. Здесь достойный по коварству соперник Шуйского и один из наиболее близких сподвижников Отрепьева, князь Шаховской стягивал силы, рассылая во все концы «прелестные письма» о чудесном спасении Лжедмитрия 1, якобы избежавшего народной кары. Вскоре явился миру и сам «спасенный», новый самозванец, близко знавший Отрепьева дворянин Михаил Молчанов, который, впрочем, быстро осознал шаткость своего положения и бежал в Речь Посполитую.

Неразумная политика Шуйского лишь осложнила и затянула Смуту. Вскоре обладавший незаурядными полководческими способностями профессиональный ратник Иван Болотников с письмом новоявленного самозванца перебирается из Польши в Путивль. Ловко играя на чувствах крестьян, Шаховской умело разжигал и без того сильное недовольство новой властью, и возмущенный новыми бедствиями народ поднимает невиданное по размаху восстание под предводительством Болотникова. Для историков до сих пор не ясны до конца мотивы, по которым этот неординарный человек, отличавшийся, по свидетельствам современников, редкой честностью, благородством и личной отвагой, встал под знамена самозванца.

Страна вновь погрузилась в хаос войны, больше года правительственные войска, терпя поражения, одно сокрушительнее другого, не могли усмирить бунтовщиков. Наконец с большим трудом восстание было подавлено, а его предводители казнены. Однако широкие народные выступления против власти Шуйского продолжались, и положение еще больше усугубилось новым походом интервентов, - из Польши двинулось войско нового самозванца, Лжедмитрия II. Как и его предшественник, он не скупился на обещания вольностей и льгот, и армия борцов за дело якобы дважды чудесно спасшегося «доброго царя» росла как на дрожжах. Верными царю Василию Шуйскому оставалась лишь Сибирь, Нижний Новгород, Казань, Смоленск, Рязань и Коломна. Бедствие приобрело колоссальный масштаб, над Россией нависла угроза полной утраты государственности.

Войско самозванца, насчитывающее не один десяток тысяч человек, подошло к Москве и встало гигантским лагерем в Тушине. Состав его был неоднороден: многочисленные отряды крестьян и беглых холопов, бояре и дворяне со своими крепостными, донская казацкая вольница атамана Заруцкого, просто откровенные разбойники и подошедшие шведские, польские и литовские отряды, - каждый преследовал свои цели. Но вскоре бесчинства, творимые поддерживающими самозванца иноземцами, многим открыли глаза, и от «тушинского вора» отшатнулись многие из крестьян и холопов. А иностранные покровители Лжедмитрия больше и не пытались скрывать своих целей: подчинить православную церковь власти папы римского и поработить страну. Захватчики мечом и огнем пронеслись по Руси, сея смерть и разорение.

Начинаются первые вооруженные выступления народа против интервентов. Жители небольшого рязанского городка Зарайска одними из первых бросили вызов агрессорам. Нижегородцы тотчас поддержали патриотов, направив в помощь вооруженный отряд арзамасских ополченцев. Но силы были слишком не равны и 30 марта 1608 года поляки одержали верх, перебив почти всех восставших. Зарайск стал новым символом русской воинской славы, слух о героях облетел всю страну, а в самом народном выступлении захватчики воочию увидели главную опасность – способность народа объединится перед лицом общей беды.

Разъяренные враги большим отрядом выступили на Нижний Новгород, самый крупный и богатый после Москвы город. Однако богатая добыча на сей раз оказалась не по зубам иноземному сброду и его приспешникам. Нижегородцы как один выступили против врага и обратились с призывом ко всем поволжским городам объединить свои усилия в борьбе с узурпаторами. Более того, для координации обороны впервые в российской истории в Нижнем Новгороде был создан наделенный реальной властью городской совет из представителей всех сословий.

В начале января нового 1609 года враги дважды пытались овладеть городом. Но прекрасно организованные нижегородские ратники, возглавляемые опытным воеводой Алябьевым, разгромили нападавших и гнали жалкие остатки воровского войска до самого Павлова-на-Оке. Впечатляющая победа нижегородцев придала сил и мужества всем, кто встал на защиту своего Отечества, сопротивление «тушинскому вору» набирало все большую силу.

Активизировались и правительственные войска. Посланный с вооруженным отрядом в Новгород Великий племянник царя молодой князь Скопин-Шуйский заключает с шведским королем договор, по которому Россия в обмен на уступаемый Швеции город Корелу получает в помощь 15-тысячное войско. Уже в мае грозная рать выступает вместе с дружиной Скопина-Шуйского на Москву. Ослабленные всенародным сопротивлением, и нигде не находя больше поддержки, тушинцы с огромными потерями сдавали все новые и новые города, а государево войско, наоборот, прирастало свежими силами ополченцев. Наконец, 12 марта встречаемые ликующими криками горожан и колокольным благовестом всех церквей Скопин с ополченцами, своим отрядом и шведскими войсками вступил в Москву.

Ошеломленные победой тушинцы разбежались, а сам Лжедмитрий II c жалкими остатками своего воинства бесславно бежал в остававшуюся верной ему Калугу. Но радость победы была не долгой, - ставший национальным героем совсем еще молодой Скопин-Шуйский был вскоре отравлен на пиру, а отколовшиеся от самозванца бояре предложили русский престол сыну польского короля Сигизмунда III Владиславу.

 

........................................................................................

 

Осенью 1609 года началось вторжение поляков. Войска Сигизмунда III осадили Смоленск. Направленная на выручку города русская армия была разгромлена, и воспрявший духом Лжедмитрий II вновь подступил к Москве. Летом 1610 года царь Василий Шуйский был насильно лишен престола и пострижен в монахи, власть перешла к возглавляемой изменником князем Мстиславским семибоярщине. По приглашению все тех же продажных бояр, открыто призывавших на царство королевича Владислава, поляки вошли в Москву. Не нужный больше интервентам Лжедмитрий, опасаясь за свою жизнь, вновь бежал в Калугу с оставшимися ему верными казаками Заруцкого. Здесь его ждал заслуженный конец, - грубый и жестокий самозванец, все свое свободное время отдававший пьянству, разврату и пыткам пленников, был зарублен оскорбленным им крещеным татарином Урусовым.

Фактическая государственная власть перешла к интервентам. Всерьез считавшие себя полноправными хозяевами огромной державы и не заинтересованные ни в каких послаблениях своим новым вассалам, поляки не только восстанавливают прежние крепостные порядки, но и ужесточают их. Московские бояре присягают новому царю, польскому королевичу Владиславу, а страна вновь захлебывается от льющейся крови и стонет от грабежей.

Все это вызвало новую волну возмущения. На этот раз борьба с интервентами носит организованный характер, города договариваются между собой о совместном отпоре оккупантам. Весной 1611 года в Москве вспыхивает восстание, нанесшее захватчикам значительный урон. Выступление было жестоко подавлено, а сама столица, в назидание другим, сожжена дотла подстрекаемыми все теми же продажными боярами поляками. Среди немногих уцелевших героев восстания был и князь Дмитрий Пожарский. Его, тяжело раненого в бою, товарищам чудом удалось вывезти в родовую вотчину в Суздальский уезд.

Борьба продолжалась. На Москву из Рязани двинулось первое народное ополчение, возглавляемое Прокопием Ляпуновым. К рязанцам присоединились 1200 нижегородских добровольцев под командованием воеводы князя Репнина. Примкнули к ополченцам и бывшие тушинцы князя Трубецкого вместе с донскими казаками Заруцкого. Войско взяло Москву вкольцо, непрестанно завязывая бои с отваживающимися на вылазки в поисках провианта интервентами.

На освобожденных от захватчиков землях восстанавливался прежний порядок, издавались новые указы, но здесь многих вновь ждало горькое разочарование. Постановления подтверждали сословные привилегии дворян, но отводили казакам, по мнению последних, недостаточно важную роль в будущем страны. Кроме того, постановлялось безоговорочно выдавать помещикам укрывшихся в казацкой среде беглых крестьян и холопов, а о сколь бы то ни было существенных послаблениях для народных низов не было сказано ни слова.

Неоднородное по составу, раздираемое внутренними противоречиями и конфликтами и, не имея ни общности цели, ни единства в способах достижения победы, рязанское ополчение было обречено на неудачу. Раздоры привели к трагедии, в борьбе за призрачную власть казаки спровоцировали открытый конфликт с ополченцами и саблями зарубили Ляпунова.

Русь вновь оказалась на краю катастрофы. Потерявшие лидера ополченцы разошлись по домам, так и не доведя свое дело до полной победы. Вскоре, после почти двухгодичной осады поляками пал Смоленск, героическая оборона которого оттянула на себя значительные силы интервентов. Бесстрашные стрельцы и посадские люди воеводы Шеина были перебиты, - из восьмидесяти тысяч оборонявшихся в живых осталось лишь восемь смолян. Практически одновременно с этим, воспользовавшись ситуацией, бывшие союзники москвичей шведы захватили земли Великого Новгорода, заставив его власти письменно признать протекторат шведской короны. Когда то мощное и свободолюбивое княжество фактически было отделено от России, а в Стокгольме уже всерьез рассматривали возможность возведения на московский престол представителя шведской правящей династии.

 

*  *  *

Новая череда трагических событий не сломила патриотов. Судьбу России, которой угрожала реальная опасность потери национальной независимости, сам народ взял в свои руки. Патриотическая идея освобождения России от интервентов и продажных боярских правителей не угасла. Объединяющей силой выступил Нижний Новгород, самый богатый и независимый город средневековой Руси. Инициатором организации Второго народного ополчения выступил избранный в 1611 году земским старостой уроженец Балахны говядарь (торговец мясом) Кузьма Минин.

Нижегородский патриот развернул широчайшую агитацию среди своих сограждан, призывая «купно за едино» выступить на защиту Родины. Кульминациейего гражданского подвига стало выступление на всегородском сходе на Ивановском спуске Кремля. С паперти церкви Иоанна Предтечи Минин обратилсяк согражданам с яркой, эмоциональной речью, призывая нещадить не себя, не имущества своего в борьбе с врагом. Он призывал: «…не жалеть ничего, дворы продавать, жён и детей в кабалу закладывать, жизньсвою положить, но землю родную вызволить». Тут же он предложил собрать казну ополчения, и речь его, по словам летописи, «нижегородцам люба бысть».

Подтверждая собственный призыв делом, Минин всенародно пожертвовал все мало-мальски ценное из своего имущества на снаряжение ополчения. Речьпатриота и его жертвенный поступок вызвали живой отклик у нижегородцев, - люди несли последнее для снаряжения ратников. Нижегородские дворянеи торговцы жертвовали целые состояния, гигантскую сумму внесли солепромышленники Строгоновы, а Соловецкий монастырь передал почти всю свою казну.

Но собранных добровольных пожертвований не хватало, и тогда как земской староста Минин обязал каждого жителя Нижегородчины внести в казнуополчения «пятую деньгу», 20% от своего имущества. С более же богатых купцов и монастырей он потребовал «каждую третью деньгу», т.е. треть собственности.Ополчение было сформировано и прекрасно вооружено, ратники не испытывали нужды ни в оружии, ни в «огненном припасе». Все было готово к выступлению, встал лишь вопрос о военачальнике. Минин предложил кандидатуру князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

Явно разочарованный результатами действий Первого ополчения и еще не вполне оправившийся от ран Пожарский согласился не сразу, прямо заявив, что опасается новой измены. Но нижегородцы все же уговорили князя и тот, поставив непременным условием, чтобы всеми финансовыми делами и снабжением ратников конями и оружием заведовал Минин, согласился и 28 октября 1611 года прибыл в Нижний Новгород. Появление снискавшего себе славу отважного воина Пожарского привлекло к ополчению новые силы: подтянулись уцелевшие смоляне, жители Городца и Коломны, ратники из поволжских городов, присоединились к войску и татарские, чувашские и марийские дружины.

Весной следующего года ополченцы выступили на Москву через Кострому и Ярославль, пополняя по пути свои ряды и рассылая по всей Руси призывные грамоты, в которых говорилось: «И вам бы,… всяким ратным людям сходиться с нашими ратными людьми вместе и быти с нами в одном совете».

Задержавшись на четыре месяца в Ярославле, ополчение собирает максимальные силы и формирует Совет всея земли русской, патриотическое правительство, призванное решать насущные проблемы истекающей кровью страны.

В конце июля, вместе с подоспевшей сибирской дружиной татар, стрельцов и казаков под началом царевича Араслана, ополчение со своей главной святыней, иконой Казанской Божьей Матери, двинулось на Москву. Целых два месяца шли упорные бои, на помощь осажденным в Кремле интервентам пытается прорваться войско гетмана Ходкевича. Здесь, в битве при Крымском броде Минин проявил и свои незаурядные способности полководца. Всего с тремя сотнями бойцов он решительно ударил по превосходящим силам противника, своим натиском посеял панику в стане врага и обратил его в бегство. Видя разгром своих соплеменников, запертые в Кремле и оставшиеся без подкрепления и провианта поляки были вынуждены сдаться на милость победителей, а Россия оказалась фактически освобожденной нижегородцами от иноземного порабощения.

Продажная знать была потрясена подвигом выходца из посадского люда и не посмела воспротивиться тому, чтобы худородный мужик Минин стал вместе с боярином Трубецким и князем Пожарским соправителем временного руководства Московского царства. Многое сделал Минин и для созыва восстановившего российскую государственность Земского Собора, избравшего новую правящую династию Романовых. Впрочем, его человека честного и бесхитростного, сторонящегося власти и дворцовых интриг, довольно быстро оттерла в сторону раболепная боярская верхушка. Благодарный же царь Михаил Романов пожаловал нижегородского патриота чином думного дворянина и селом Богородским с окрест лежащими деревнями. Минин удалился на покой к своим родным нижегородцам, плоть от плоти которых он был, к народу, о котором замечательно скажет историк Иван Забелин: «… этот народ, который по своей окраине, во все Смутное время был самым живым побудителем на подвиг ко всякому доброму и прямому делу!». И эти слова не раз найдут свое подтверждение в изобилующей трагическими событиями российской истории.

Подвиг нижегородцев навсегда остался символом героизма и силы духа русского народа, став образцом для всякого патриота и грозным напоминанием всем нерадивым правителям. Павших героев-ополченцев нижегородцы похоронят с почестями, возведя на месте их упокоения снесенную позже неблагодарными потомками часовню. И только через двести с лишним лет Минину и Пожарскому воздвигнут памятники в Москве и Нижнем Новгороде, вспомнит о них и последний русский царь Николай II, сполна разделивший страшную судьбу так неумело управляемой им огромной державы. Имя великого патриота поведет в бой героев Великой Отечественной войны 1941-1945, будет громить врага и построенный горьковчанами бронепоезд «Кузьма Минин». Много позже, лишь с 4 ноября 2005 года, памятная дата решительного сражения ополченцев станет государственным праздником, Днем народного единства.

 

Михаил Шкуркин

(Из готовящейся к печати книги «Мой край. Беседы об истории Нижегородчины.»)

Специально для сайта Балахнинского музейного историко-художественного комплекса