РУССКОЕ СЛОВО

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ В БАЛЛАДУ О «ДАТСКИХ» СТИХАХ

Это потом, овладев профессиональным мастерством стихосложения, можно задумываться о пользе инверсии, о составной рифме, об ассонансах-диссонансах и прочих паньских вытребеньках. Главное, чтобы сам факт написания рифмованного стихотворного текста не представлял для вас никакого труда. Когда в самом начале 90-х годов не на что стало, извините за выражение, жрать, мне неожиданно вспомнилось, что я всё-таки числюсь в поэтах, что выпустил не одну книгу. И тогда я решил зарабатывать деньги собствен-ной рифмованной продукцией. Тем более что в рекламных газетах оказалось множество предложений типа: «лужу, паяю, стихи сочиняю!» 

И я рискнул отослать в «Рекламу-шанс» следующее бесплатное объявление:

Стихи, от которых приходит в экстаз 

Красавица с южным сиянием глаз, 

Стихи, от которых мужчина готов 

Сорваться с цепи и примчаться на зов, 

Для папы и мамы, родных и друзей 

За вас напишу я, звоните скорей. 

И подписался – Андрей…

Первый звонок не замедлил себя ждать. 

…Потом, я не раз предлагал членам нашего Союза писателей России подобным образом зарабатывать себе на хлеб. Увы, все отказывались по одной причине, дескать, мы не умеем сочинять датские стихи. Я не спрашивал, почему… Я внутренне понимал, что подобное занятие, по их личному мнению, ниже их высокопрофессионального достоинства! Но на самом-то деле, они боялись одного: не справиться с написанием рифмованной продукции.

Потому что граждане были не дурнее нас. Они, уточнив, сколько стоит зарифмованная строка и, убедившись, что лишнего никто за них писать не станет, кроме того, что они сами предложат в прозаической форме, соглашались сделать заказ. Диктовался текст. Обозначалась дата юбилея. Договаривались о конкретном дне, когда я должен был отзвониться и зачитать стихи, чтобы уточнить и подправить. Если заказ нужно было сделать к следующему дню, я сразу же назначал двойную цену за строчку. Естественно, что за перлы, типа: «С днем рождения поздравляем, и здоровья вам желаем!», – никто денег по-просту давать бы не стал, и поэтому приходилось сочинять профессиональный стихотворный текст. Потом жизненные обстоятельства переменились; от изготовления подобной продукции я давным-давно отказался, но с той далекой поры у меня остались два-три состоятельных клиента, которые готовы платить мне весьма большие деньги за профессионально слепленные «датские» по-священия. Послания к юбилейным датам, которые мне приходится переводить в стихотворную форму, порой бывают на четырех и более страницах компьютерного набора. И здесь без высококлассного профессионального мастерства не обойтись.

А повел я весь этот разговор к тому, что 99% стихотворной продукции, выдаваемой нашими гениями от поэзии, представляет собой не больше не меньше, как «датские стихи», написанные «на тему», да еще к тому же и не самым лучшим образом.

В. Маяковский был абсолютно прав, когда со всей определенностью заявил, что: «поэзия – вся! – езда в незнаемое»… Обратите внимание, господа молодые, на слово «вся!» Владимир Владимирович этим хотел сказать, что как только вы начинаете описывать нечто произошедшее когда-то с вашей двоюродной бабушкой, то читатель немедленно вместо высокой поэзии получает от вас элементарное сочинительство «датских» стихов. И не надо «призывать во свидетели небеса» и всё сваливать на мифическое «вдохновение»! Если уж вы изволили поехать «в незнаемое», поверьте хотя бы, что, вдохновение прискачет к вам на цырлах через несколько профессионально вылепленных строк, заставит вас решать вневременные задачи, и после написания стихотворения, вы с удовлетворением станете кричать, как когда-то кричал великий поэт: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»

Опытные прозаики всегда говорят, что герои создаваемых ими произведений живут на протяжении написания романа, повести или рассказа вне зависимости от воли автора. Так почему же в аналогичной ситуации поэтам должно даваться послабление? Стихотворная продукция обязана жить своею жизнью помимо вашего сознания и приоткрываться автору только по ходу высокопрофессионального сочинительства.

 

ДЫШАТЬ ПО ЧЕТНЫМ ИЛИ ПО НЕЧЕТНЫМ?..

то когда вы пишите поздравления, или посвящения или, осененные «вдохновением», рифмуете рассказ «на тему», количество четверостиший у вас может получаться любое. Лишь бы тема была раскрыта, как в школьном сочинении. И не станет играть никакой роли то, что в вашей поделке окажется нечетное количество четверостиший.

Иное дело, когда вы рискнете поехать в незнаемое. Тут весьма важным будет поэтическое дыхание, как по горизонтали, так и по вертикали. По горизонтали мы, вроде как договорились: выбираем трехстопные размеры или, в крайнем случае, пятистопный хорей. А вот по вертикали у вас могут быть проблемы с концевыми двустишиями!

Русское силлабо-тоническое стихосложение предпочитает чётность! Но я уже чувствую заранее, как мои коллеги по перу, – выпускники литературных и кинематографических Вузов, – станут тыкать мне вслед и по поводу вышеприведенного постулата истошно кричать: «Он алгеброй гармонию разъял!», «Образ дивно расчлененный исчезает навсегда!», – и тому подобные благоглупости.

Но, во-первых: путь от первой строки до концовки не должен превышать шести четверостиший, иначе и поэта, и его потенциальных читателей станет одолевать скука и усталость. Во-вторых: так называемую, ударную концовку всего стихотворения надо готовить исподволь, переводя в разряд ударных (промежуточно-концевых) две последние строки каждого четного четверостишия.

В-третьих: именно при создании целого стихотворения надо соблюдать некое подобие палиндрома «по теме», что возможно выполнить качественно, лишь применяя механизм «чётности». В противном случае, одно из нечётных четверостиший всегда будет казаться вам лишним.

В-четвертых: замечательный русский советский поэт Михаил Дудин объяснял мне, тогдашнему девятикласснику, что цельность стихотворения достигается внутренним и внешним единством поэтических образов. К примеру: если коммунизм – скала, то человек, мечтающий его достичь – альпинист. И тому подобное. Сам Михаил Александрович умел находиться «в теме», причем придерживаясь именно палиндрома. 

Смотрите:

«И раструб пионерского горна 

Ликовал на зеленой заре»… – 

концовка второго (четного) четверостишия, а 

И ликует в березовой роще 

Пионерского горна раструб». – 

заключительные (ударные) строки знаменитого стихотворения «Начиналася юность с примерки…»

 

КРАТКОСТЬ НЕ ВСЕГДА СЕСТРА

Порой бывает непонятно, как образом у поэта выскакивают абсолютно гениальные строки, откуда они берутся? Стихотворные неумехи считают, что всё гениальное – «от Бога». Утверждение – замечательное само по себе, но, как мне кажется, весьма спорное! Господу Богу только и заниматься, что нашептывать грешному пииту нечто такое, от чего у людей во все последующие времена от подобных нашептываний будут наворачиваться слезы на глаза и от удовольствия – урчать в животе…

Долгожитель Г.Р. Державин в поэтических делах соображал весьма неплохо, нагло заявив о себе в четырех ипостасях, – дескать, «Я – царь, я – раб, я – червь, я – Бог!», а на исходе жизни абсолютно четко определился с Пушкиным, – «вот кто заменит Державина!»

Александра Блока никто не назначал себе в преемники. Писание стихов являлось для него естественной потребностью, иначе как бы он накатал к сорока годам такое количество толстенных, рифмованных академических томов. В конце концов, дописался до того, что, овладев всеми премудростями поэзии, забросил гениальное сочинительство. Приведу вам пример того, как практически из одного и того же теста великий Блок сто лет назад испек два практически одинаковых по сути стихотворения, являющих собой две ипостаси одного поэта: гениальность и профессионализм. Причем ни то, ни другое стихотворение без профессионального мастерства, о котором я говорил выше, создано быть и не могло.

Давайте сразу договоримся о четверостишии, нарушающем четность построения в каждом из обоих стихотворений. Это, несомненно, – второе. Ведь то, что оно лишнее, видно невооруженным глазом. В одном случае – речь идет исключительно о рекламном кренделе и детском плаче, никакой роли для контекста стихотворения не играющих. В другом – о некой «недостижимой заре» и повторяющихся всуе «дачниках».

То, что первое предложенное стихотворение гениально, не сомневается никто! Почему гениально? Да потому что в нем сконцентрирована удивительно проаллитерированная энергетика практически каждой строки: «По вечерам над ресторанами…», «И правит окриками пьяными …», «Девичий стан, шелками схваченный…», «Дыша духами и туманами…», «И шляпа с траурными перьями…», «Ты право, пьяное чудовище!..», – и тому подобное. В этом стихотворении обычная «женщина полусвета», спускающаяся ежедневно из заоконного небытия во тьму ресторанных «истин», оказывается богиней, когда-то утратившей и «очарованный берег и очарованную даль», – то есть, то самое сокровище, без которого ее «синие и бездонные очи не зацветут за темной вуалью»…

Но тогда весь ужас окружающего пьяного бреда утрачивает свою всепожирающую силу, потому что ключ от сокровища ресторанной богини надежно спрятан в «излучинах души» далеко не сломленного поэта.

Вы можете продолжить мои рассуждения, или пофилософствовать по-своему, – запредельный уровень блоковской «истины» дает возможность ощутить себя сопричастным к самым высоким нравственным идеалам, путь к постижению которых непостижим, тернист и бесконечен.

Другое дело, когда вы соприкоснетесь со вторым стихотворением, созданным два с половиной месяца спустя. Был ли смысл А. Блоку возвращаться и вновь взбираться на уже завоеванную потом и кровью вершину? Вероятно, не было… Но это его авторское право (продолжение рядом)

 

НЕЗНАКОМКА 

1) По вечерам над ресторанами 

Горячий воздух дик и глух, 

И правит окриками пьяными 

Весенний и тлетворный дух. 

Вдали, над пылью переулочной, 

Над скукой загородных дач, 

Чуть золотится крендель булочной, 

И раздается детский плач. 

И каждый вечер, за шлагбаумами, 

Заламывая котелки, 

Среди канав гуляют с дамами 

Испытанные остряки.

 

2) Над озером скрипят уключины, 

И раздается женский визг. 

А в небе, ко всему приученный, 

Бессмысленно кривится диск. 

И каждый вечер друг единственный 

В моем стакане отражен 

И влагой терпкой и таинственной, 

Как я, смирен и оглушен.

 

3) А рядом у соседних столиков 

Лакеи сонные торчат. 

И пьяницы с глазами кроликов 

«In vino veritas!»* кричат.

 

И каждый вечер, в час назначенный 

(Иль это только снится мне?), 

Девичий стан, шелками схваченный, 

В туманном движется окне.

 

4) И медленно, пройдя меж пьяными, 

Всегда без спутников, одна, 

Дыша духами и туманами, 

Она садится у окна.

 

И веют древними поверьями 

Ее упругие шелка, 

И шляпа с траурными перьями, 

И в кольцах узкая рука.

 

5) И странной близостью закованный, 

Смотрю за темную вуаль, 

И вижу берег очарованный 

И очарованную даль.

 

Глухие тайны мне поручены, 

Мне чье-то солнце вручено, 

И все души моей излучины 

Пронзило терпкое вино.

 

6) И перья страуса склоненные 

В моем качаются мозгу, 

И очи синие бездонные 

Цветут на дальнем берегу.

 

В моей душе лежит сокровище, 

И ключ поручен только мне! 

Ты право, пьяное чудовище! 

Я знаю: истина в вине. 

                        24 января 1906. Озерки

* * *

1) Там дамы щеголяют модами, 

Там всякий лицеист остер — 

Над скукой дач, над огородами, 

Над пылью солнечных озер.

 

Туда манит перстами алыми 

И дачников волнует зря 

Над запыленными вокзалами 

Недостижимая заря.

 

Там, где скучаю так мучительно, 

Ко мне приходит иногда 

Она — бесстыдно упоительна 

И унизительно горда.

 

2) За толстыми пивными кружками, 

За сном привычной суеты 

Сквозит вуаль, покрытый мушками, 

Глаза и мелкие черты.

 

Чего же жду я, очарованный 

Моей счастливою звездой, 

И оглушенный и взволнованный 

Вином, зарею и тобой?

 

3) Вздыхая древними поверьями, 

Шелками черными шумна, 

Под шлемом с траурными перьями 

И ты вином оглушена?

 

Средь этой пошлости таинственной, 

Скажи, что делать мне с тобой — 

Недостижимой и единственной, 

Как вечер дымно-голубой? 

                         Апрель 1906—28 апреля 1911

…его бессмысленная попытка переформулировать предыдущую удачу. И, поверьте на слово, если бы не было создано стихотворение «Незнакомка», то стихотворение «Там дамы щеголяют модами…» вполне сошло бы за вполне достойное произведение искусства. Ну да, вроде бы и слова те же и интонации не заемные, а вот, поди ж ты, – за «вуалем, покрытым мушками» всего лишь «мелкие черты», а никак не «очарованная даль»! И «древние поверья», казалось бы, на месте. Да вот «под шлемом с траурными перьями» далеко не богиня, а «оглушенная вином она, бесстыдная и упоительная», с которой поэт, в принципе, не знает, что ему делать.

Попросту, второе стихотворение не что иное, как мастерски вылепленная «правда жизни», не ставшая «правдой поэзии», а потому и оставшееся в истории литературы, лишь как один из прекрасных неудавшихся вариантов ежедневной работы гениального поэта. Хотя любому стихотворцу меньшего ка-либра подобная неудача сделала бы и честь, и хвалу. Пишите, и не ждите вдохновения.

 

ОКЕАНСКИЕ ГЛУБИНЫ ЛИТЕРАТУРНОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ

- Скажите, должен ли мало-мальски владеть пером человек, удостоенный трех литературных премий: «Золотой кортик», а также имени К. Симонова, и имени В. Пикуля? 

- Не вопрос!!! – ответите вы. И попадете впросак. 

- Скажите, а должен ли секретарь правления Союза писателей России уметь формулировать свои мысли на бумаге? 

- Естественно!!! – вновь рискнете наставать вы, наши дорогие читатели. И снова окажетесь неправыми.

Раскройте «Литературную Московию №3» от 20-30 марта 2006 года (Главный редактор Лев Котюков.) на странице №6 (Не кажется ли вам чеховский номер этой страницы весьма символичным?!) и извольте прочесть сопроводительный текст Б. Орлова к подборке стихов моряка-подводника Павла Николайчика из очередной книги последнего. 

Подобного косноязычия, безграмотности, неумения сформулировать свои мысли вы еще вероятно не видывали. Если этому учат в Литературном инсти-туте, то незачем в подобном заведении учиться. А если автор статьи получил диплом престижного вуза в соответствии с должностным окладом действующего офицера Северного флота, то мы рекомендуем ректору С. Есину волевым решением отозвать этот липовый документ. Итак: 

«Название… «Покорение глубины»… символично. В нем показано покоре-ние глубины и будущим, и уже состоявшимся офицером-подводником… Здесь и приобретение… глубины знаний, и глубина познания жизни… Глубина понимания своего народа…».

Итого на один вступительный абзац пять слов «глубина» и одна непозволительная для поэта и секретаря Союза писателей России сдвигология.

А далее следует текст, «опускающий» читателя во глубину времен, в конец 40-х годов ХХ века, где без подобных нижеприведенных перлов ни одна ува-жающая себя газета при Сталине не выходила. 

«Цикл стихов знакомит нас с замечательными людьми, настоящими сынами своего Отечества, с… ветеранами Великой Отечественной войны … Такими являются один из основателей контрразведки генерал-полковник Григоренко и генерал-лейтенант Бояров. Они… продолжают в трудный и непростой для России период быть полезными Отечеству, помогают… ветеранам Великой Отечественной, …сохраняя светлую память о своих погибших фронтовых и боевых друзьях-товарищах…»

Если предложенный текст вам, уважаемые читатели, что-либо говорит о поэзии П. Николайчика, то мы снимаем перед автором хвалебной рецензии шляпу и предлагаем ему взяться за более серьезные литературоведческие темы, к примеру, за разбор творчества Пушкина и Лермонтова.

А вот еще один, не менее достойный подражания литературоведческий текст, за который Бориса Орлова мог бы «похвалить» и сам Борис Бурсов.

«…многим и за границей, и в самой России хотелось бы стереть… память о прошлом… Некоторым эта память мешает … Они делают всё, чтобы в сознании молодого поколения не осталось ничего положительного...» 

Что же, по мнению Орлова, такого положительного было в нашей истории?

«Они готовы забыть и Великую Октябрьскую социалистическую револю-цию, и Коммунистическую партию, и Великую отечественную войну, и все бывшие завоевания советской власти, от которых и так мало что оста-лось…»

Вероятно, уважаемый Борис Орлов со своей колокольни ох как прав! Но какое отношение эти целомудренные пассажи имеют к конкретным стихам П. Николайчика? Да, собственно говоря, – никакого. По крайней мере, из публикуемой подборки его стихов этого не прослеживается.

Зато сам Борис Орлов заходится в болезненном припадке безумного словоблудия: и Родина-то у него, дескать, «больна», и «недруги-то хотели бы Россию поскорее увидеть на смертном одре». И «русский человек всегда силён своей верой, надеждой и духом. И что для него (русского человека) Россия – это смысл жизни». «Россия выздоровеет», в чем, по словам рецензента (Б. Орло-ва), «автор (П. Николайчик) ни капли не сомневается». Нисколько не хотим спорить с Орловым по поводу его слов о Родине, русском человеке и жизненном предназначении, силе духа и Веры. Он прав на 100%. Но к реальной русской литературе его кликушество отношения не имеет. Всё это мы, увы, проходили в средней школе, в 60-х годах прошлого ХХ века. …(Цитирует сти-хи):

«Славься, Россия! Надежда и вера 

Нас не покинут с тобой никогда! 

В горе и радости ты – наша мера 

Ты – наша радость и боль навсегда!».

Плачь, Пушкин, лучше не скажешь! Хотя, об этом же гораздо лучше сказали С. Михалков и Г. Эль-Регистан. Видать, забыл Орлов в своей неутоленной пока болезненной жажде власти и о могучем русском языке, и о тексте гимна, переделываемого под каждое новое время, и даже о нуждах каждого из нас, на пути преодоления которых он далеко не случайно встал.

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

 

СОЗДАНИЕ ВЕНКА СОНЕТОВ, ДАЛЕКО НЕОДНОЗНАЧНЫЙ ПУТЬ К ЛАВРАМ ЛИТЕРАТУР-НОГО ЛАУРЕАТСТВА

С чего бы начать мне мой неожиданный рассказ о пользе написания венков сонетов? С того, как я, будучи в зрелом творческом возрасте, не стесняясь, обвинил всех венковых сонетчиков в бессмысленности написания лирических поэм в вышеуказанной форме... Или с того, как сам испробовал на своей шку-ре всю прелесть завезенного из-за рубежа иноязычного жанра?..

* * * 

Положительное решение той самой лирической причины, подвигнувшей меня в середине 60-х годов прошлого века взяться за создание венка, с самого начала было весьма проблематичным. Хуже того, шансов к тому, чтобы даже приблизится к ее решению, было один на миллион. И там, где нормальный человек предпочел бы просто отступить, я как молодой, но достаточно известный к тому времени поэт, взялся за эту трудную для реализации задачу, и решил довести ее до счастливого завершения хотя бы в стихах. И жанр мною был выбран соответствующий, чтобы преодолевать лирические трудности не только в жизни, но и на бумаге. 

Естественно мне был знаком венок сонетов Михаила Дудина «Орбита», и к нему я относился весьма положительно. Даже сегодня я искренне утверждаю, что то был один из лучших, не считая конечно Любови Ладейщиковой, лирических венков, созданных в русской поэзии. Это теперь хорошо екатеринбургскому гению Юрию Конецкому нести во все лопатки собирателя венков и корон сонетов Тюкина, дескать, не целесообразное это занятие. Естественно, когда сегодня каждый второй графоман с матадорской отвагой выскакивает на арену утонченной западной формы и тупым ножом начинает строгать непосильные рифмы, коллекционировать всю эту пятнадцатисонетную тягомотину – смысла нет. 

А тогда...

Мне казалось, что преодоление этой неудобоваримой для русской поэзии формы поможет мне выразить все свои безнадежные лирические замыслы бо-лее достоверно.

* * * 

Отдельные главы из упомянутого венка были опубликованы газетой «Смена» в 1977 году, почти через десять лет после окончания мной первой редакции. У меня перед этим вышла в Лениздате книга стихов, я находился на многомесячных офицерских сборах и с удовольствием дарил и свежеиспеченную книжку, и газету всем встречным и поперечным. Другое дело, что в целом ме-ня венок не устраивал. Но с наскока я его осилить не мог, борьба со стихотворной формой требовала огромной напруги мозговой энергии, и я позволял себе браться за него в дальнейшем не чаще чем раз в пять лет. 

Окончательный вариант был опубликован мной отдельным сборником под заголовком «Траектория огня» через три десятилетия после первых записанных терцетов и катренов. Иллюстрировал этот поэтический «долгострой», по моей просьбе, замечательный русский график из Бокситогорска Виктор Кунташев. 

 К чему я веду все эти окололитературные разговоры, которые так бы остались окололитературными, если в них не вмешалась безжалостная и беспристрастная жизнь, всего лишь подтвердившая правильность моего литературного выбора.

На одной из февральских презентаций ко мне подошли, как потом выяснилось, многолетние супруги Новиковы – композитор и исполнительница песен. Они признались в том, что привела их к неожиданному творческому союзу песня, написанная на мои стихи, подсмотренные в той давешней газете, а совместная работа над нею к созданию самой счастливой на свете семьи. 

Можно долго обманывать себя самого бессмысленной уверенностью в непогрешимости и общественной значимости собственных стихотворческих потуг.

Можно всю жизнь кормиться ожиданием грядущего снисходящего вдохновения и, в праздном безделье утратив мастерство, выдавать свои беспомощные случайные вирши за высшие поэтические достижения.

Можно скромно считать свой литературный дар вторым призванием, числится на основной работе достойным специалистом, которого начальство при необходимости всегда сможет использовать для сочинения рифмованных поздравительных адресов и прочих стенгазетных однодневок.

Есть ли всему этому альтернатива? И да, и нет... Потому что поджидать случайное вдохновение и числится непризнанным «гением» проще, чем каждо-дневным старательским трудом нарабатывать в течение всей творческой жизни стабилизационный запас золотых стихотворных россыпей.

Потому что каждый раз выступать на самодеятельных шабашах и срывать овации двумя или тремя случайно удавшимися опусами доступнее, чем на каждую публикацию или публичное чтение выходить с абсолютно новыми произведениями, претендующими на вневременное существование.

Потому что воспроизводить на бумаге, так называемую «пейзажную лирику» гораздо легче, чем отвечать на вечные вопросы, касающиеся земной, или внеземной мыслящей популяции. Проще говоря, переосмысливать проблемы любви и ненависти, вмешиваться в демографические ужасы деторождения, или перелистывать подчас трагические взаимоотношения Ромео и Джульетты, Григория и Аксиньи, а может быть даже Потемкина с Екатериной Второй...

 

ОРГВЫВОДЫ

Демографическая катастрофа и как с нею бороться?

Вступая в юбилейный год Бориса Корнилова, мы выходим на вас, уважаемые руководители Союза писателей России, с конкретными предложениями по немедленной реорганизации работы в писательских организациях, где число членов превышает 200 (двести) человек.

Мы предлагаем заслушать на одном из заседаний руководства СП России отчет всех, так называемых, питерских секретарей о том, что же реально они сделали за время прошедшее после съезда и вывести их за бесплодность из состава Секретариата Союза писателей России.

А затем:

1. Издать распоряжение, в котором четко указать, что в организациях численностью более 100 писателей, категорически запрещается одному человеку занимать две и более руководящих должностей. 

2. Запретить, так называемое, «редактирование» книг вновь вступающих литераторов писателям, задействованным на приемных делах. 

3. Прекратить принимать в СП РФ лиц старше 60 лет. Ограничить возраст избираемых руководящих работников 65 годами. 

4. Запретить практику кооптации в руководящие органы лиц, не получивших поддержки на отчетно-выборных собраниях. 

5. Пополнять ревизионные комиссии исключительно на собраниях писательских организаций, а не на заседаниях Правлений. 

6. Необходимо создать «институт» кандидатов в члены СП РФ при организациях типа Московской и Санкт-Петербургской, и принимать в кандидаты литераторов не старше 35 лет. 

К примеру, у нас в Питере, все мало-мальски способные поэты и прозаики известны нам не один десяток лет. Важно, чтобы эти люди желали не только водить пером по бумаге, но и участвовать активно в общественной работе, в помощи престарелым писателям. 

7. А поскольку Иисус со своих учеников не брал платы за обучение, то мы категорически против так называемых зональных конференций молодых писате-лей Северо-запада. Слишком высока себестоимость 4-5-ти человек, принятых в Союз на этих конференциях. 

8. Необходимо четко подтвердить уставное право писателей объединятся по интересам внутри писательских организаций, вплоть до образования юридического лица. И не объявлять это расколом, а самым непредвзятым образом просить ревизионную комиссию выяснить причину игнорирования работы официальных секций.

Ведь если на творческие заседания к председателям секций ходит менее 10% членов СП России, состоящих на учете, нужно немедленно проверять уровень работы секции и снимать председателей, как не справившихся с этой работой.

 

© А. В. Романов. 2006 г. 

© Изд. «АССПИН», 2006

(Материал размещен с разрешения автора)